Неточные совпадения
7-го октября был ровно год, как мы вышли из Кронштадта. Этот день прошел скромно. Я живо вспомнил, как, год назад, я в первый раз вступил
на море и зажил новою жизнью, как из покойной комнаты и постели перешел в койку и
на колеблющуюся под ногами
палубу, как неблагосклонно
встретило нас море, засвистал ветер, заходили волны; вспомнил снег и дождь, зубную боль — и прощанье с друзьями…
Сначала вошли
на палубу переводчики. «Оппер-баниосы», — говорили они почтительным шепотом, указывая
на лодки, а сами стали в ряд. Вскоре показались и вошли
на трап, потом
на палубу двое японцев, поблагообразнее и понаряднее прочих. Переводчики
встретили их, положив руки
на колени и поклонившись почти до земли. За ними вошло человек двадцать свиты.
В Новый год, вечером, когда у нас все уже легли, приехали два чиновника от полномочных, с двумя второстепенными переводчиками, Сьозой и Льодой, и привезли ответ
на два вопроса. К. Н. Посьет спал; я ходил по
палубе и
встретил их. В бумаге сказано было, что полномочные теперь не могут отвечать
на предложенные им вопросы, потому что у них есть ответ верховного совета
на письмо из России и что, по прочтении его, адмиралу, может быть, ответы
на эти вопросы и не понадобятся. Нечего делать, надо было подождать.
Но сегодня утром, лишь только я вышел
на палубу,
встретил меня Унковский и звал ехать.
В океане, в мгновенных
встречах, тот же образ виден был
на палубе кораблей, насвистывающий сквозь зубы: «Rule, Britannia, upon the sea».
Даже не поднимаясь
на палубу, я мог отлично представить сцену
встречи женщин. Для этого не требовалось изучения нравов. Пока я мысленно видел плохую игру в хорошие манеры, а также ненатурально подчеркнутую галантность, — в отдалении послышалось, как весь отряд бредет вниз. Частые шаги женщин и тяжелая походка мужчин проследовали мимо моей двери, причем
на слова, сказанные кем-то вполголоса, раздался взрыв смеха.
Через двадцать минут пароход пристал к борту корвета. Положена была сходня, и несколько десятков лиц сошли
на палубу. Вызванный для
встречи двух приехавших адмиралов караул отдавал им честь, и их
встретили капитан и вахтенный офицер.
Теркин прошелся по
палубе и сел у другого борта, откуда ему видна была группа из красивой блондинки и офицера, сбоку от рулевого. Пароход шел поскорее. Крики матроса прекратились,
на мачту подняли цветной фонарь, разговоры стали гудеть явственнее в тишине вечернего воздуха. Больше версты «Бирюч» не
встречал и не обгонял ни одного парохода.